Представители тюркских народов России и Центральной Азии нередко говорят о дефиците межкультурных коммуникаций. Отчасти на это влияет относительно небольшое количество гуманитарных этнических организаций, профильных исследовательских центров и специалистов-тюркологов. В ходе прошедшего в Уфе Конгресса тюркологов «Юрта» сотрудники Центра «Берлек-Единство» обсудили эти проблемы с ведущим научным сотрудником Института международных исследований МГИМО МИД России Ахметом Ярлыкаповым.
— В ходе работы Конгресса эксперты неоднократно поднимали вопрос недостаточного количества профильных центров, сохраняющих культуру тюркских народов или занимающихся тюркологическими исследованиями. В чем это выражается?
Наверное, странно это слышать от представителя МГИМО, но я занимаюсь тем, что называется политической антропологией, изучая политических акторов методами полевой этнографии. Сегодня много было сказано о государствах, о межгосударственных объединениях и т.д. Но мне хотелось бы поговорить о «земле», о том, что происходит на самом низовом уровне среди тюркских народов. Примите это как занудство этнографа-антрополога.
На Северном Кавказе, которым я более подробно занимаюсь, яркими примерами таких организаций являются гремевшие на всю страну в 1990-е – начале 2000-х гг. кумыкский «Тенглик» и ногайский «Бирлик». Сейчас мы наблюдаем кризис подобных этнических организаций на территории России, большинство из которых буквально канули в Лету.
— Как мы можем преодолеть эту проблему?
Может помочь уже тот факт, что сегодня растет роль сетевых объединений среди тюркских народов. Сети не в смысле только лишь интернета, хотя современные способы коммуникации и играют огромную роль в их функционировании. Сети окружают нас везде, мы сами являемся участниками множества сетей – родственников, знакомых, друзей и т.д.
Сети, о которых я веду речь – это социальные группы, основанные на взаимодействии отдельных людей, не объединенных в формальные организации, но чувствующих свое единство на основе общих целей и направленных на их достижение действий (сетевой активизм).
Сети решают сегодня множество разнообразных задач: образование и язык, открывается множество связанных с этим сетевых проектов; культурное объединение; общение с активистами сетей других тюркских народов (сегодня это общение развивается на основе декларируемого равенства тюркских народов, открыто говорится о том, что надо обходиться без «старших братьев»).
— Речь идет только о тюркских народах России, или мы можем использовать сетевой потенциал взаимодействия в наднациональной среде?
Здесь стоит отметить, что сети широко распространились как раз среди диаспорных тюркских народов. Например, ногайцы сегодня создали региональные сети в России и Турции, которые соединены в транснациональные сети, охватывающие также диаспоры в других странах Ближнего Востока и Европы (Румынии, Норвегии, Голландии, Германии и т.д.). На примере ногайских сетей можно констатировать, что зарубежные сети во многих отношениях зависят от российских сетей. Сегодня практически все смыслы этнических движений вырабатываются в России, заграничные, и, в частности, турецкие сети копируют их (в том, что касается символов, переиздания литературы, языка).
Иными словами, этнические сети среди тюркских народов становятся влиятельными акторами, на что следовало бы обратить особое внимание. Тем, что в транснациональных сетях лидирует их российская составляющая, необходимо пользоваться, продвигая свою повестку.
Проект «Конгресс тюркологов «Юрта» реализуется Центром геополитических исследований «Берлек-Единство» с использованием гранта Президента Российской Федерации на развитие гражданского общества, предоставленного Фондом президентских грантов.
Центр геополитических исследований «Берлек-Единство»