Инновации, наука и производство в настоящее время являются тремя китами развития евразийской экономической интеграции
Потребность в успехах на данных направлениях испытывают все страны, вне зависимости от уровня их экономического и технологического развития. Любое региональное объединение устойчиво, если учитывает мировые тренды. В их числе – значительное увеличение объема умственного труда во всех сферах деятельности.
В странах Северной Евразии по-прежнему актуально становление промышленно развитой рыночной экономики, основанной на науке и инновациях. «Эпоха «нефтяного изобилия» практически подходит к концу», – отметил Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев в Послании народу Казахстана от 10 января 2018 года. Стране требуется новое качество развития. Глобальные тренды показывают, что оно должно основываться в первую очередь на широком внедрении элементов Четвертой промышленной революции, подчеркнул Нурсултан Назарбаев.
Ни одно государство не в состоянии повысить уровень жизни населения без эффективной реализации достижений научно-технического прогресса. В настоящее время доля стран – участниц ЕАЭС на рынке наукоемкой продукции низка и не соответствует имеющемуся потенциалу. В рейтинге по уровню расходов на научно-исследовательские работы наши страны занимают не самые высокие места. Внедрение инноваций, обмен научно-техническими знаниями, создание коллективных научных продуктов могли бы поднять уровень их конкурентоспособности, поэтому сотрудничество в данной сфере является важной темой в рамках идущих интеграционных процессов.
Теоретически экономические объединения создаются в том числе, чтобы использовать преимущества той или иной страны в какой-либо сфере. На пространстве ЕАЭС существуют отрасли, в которых объединение компетенций способно привести к появлению высококачественных товаров и услуг, конкурентоспособных на внутреннем и внешнем рынках. Союз сегодня делает ставку на развитие высокотехнологичных отраслей – авиационной, космической наноиндустрии, био-, IT-, космических, геоинформационных технологий.
Умная тяжелая работа
О том, как в рамках Евразийского экономического союза запустить экономику знаний на площадке общественного фонда «Мир Евразии», рассказали эксперты.
Политолог Эдуард Полетаев заметил, что в развитых странах это давно поняли. Скажем, в Южной Корее уже несколько лет формируют так называемую эпоху «умной жизни», а в ней – внедрение системы Smart work («умная работа»). Она фокусируется на эффективности и производительности труда путем создания гибких условий для работы. В отличие от обычной офисной Work hard («тяжелая работа») «умная работа» обрела популярность в такой отрасли, как мобильные технологии передачи информации. Эта система позволяет ускорить переход к экономике знаний. Передовые информационные технологии уже не требуют для многих работников присутствия в офисе. Работа может быть выполнена в специальных смарт-центрах или дома у сотрудника.
Система «умной работы» стала в Корее более популярной, чем в других странах мира, например в США, Японии или европейских странах. Она бережет драгоценные часы, особенно тех людей, которым приходится преодолевать большие расстояния. При этом «умная работа» не означает, что сотрудники работают, как придется. Общее количество отработанных часов остается тем же, меняются только время и место, подчеркнул аналитик.
«Да, непросто создать приемлемые условия для работы умным людям: хороший оклад, творческая свобода, учитывая еще, что фундаментальная наука всегда затратна. Но исходя из имеющихся стратегических документов видно, что стремление к технологическому прорыву, понимание, что инновационный характер экономики невозможен без качественного образования, присутствуют во власти, тем более что наследие фундаментальной науки устарело, также стареют и ее носители. У меня нет данных по Казахстану, но, согласно исследованиям Высшей школы экономики, в России в 2016 году в науке было занято 720 тысяч человек, а непосредственно исследованиями и разработками занимались немногим больше половины. Это слабые цифры, их нужно менять в сторону увеличения», – сказал Эдуард Полетаев.
Конкуренция на мировом рынке труда
Политолог Замир Каражанов заметил, что согласно глобальным рейтингам, у Казахстана хорошие показатели по уровню образования. Это касается не только доли грамотного населения. Имелись случаи, когда граждане устраивались на работу в транснациональные компании, связанные с IТ-индустрией, что говорит об их конкурентоспособности на мировом рынке труда. Достичь такого результата без качественного образования нельзя, считает он.
Эксперт заметил, что инновации связаны со структурой экономики. В Казахстане большая доля недропользователей и поэтому сегодня инновации проникают даже в сырьевой сектор. В качестве примера можно сослаться на сланцевую добычу нефти и газа, которая бросает вызов традиционным методам добычи энергоресурсов, сказал политолог. Уже тот факт, что в прошлом году США по объему добычи нефти потеснили Россию и Саудовскую Аравию, говорит о многом, считает он.
Эксперт заметил, что это не единственный случай, когда технологии, которые помогают не только одолеть конкурентов, но и пережить суровые времена, оказались востребованы среди недропользователей. Очень похожая картина наблюдается в золотодобыче – несмотря на падение цен на желтый металл, благодаря инновациям отрасль развивается. Скорее всего, инновационному развитию способствует не сфера деятельности, а жесткая конкуренция. Борьба за рынок, за место под солнцем порождает у бизнеса запрос на новые технологии. Поэтому конкурентная среда будет в Казахстане подстегивать не только интерес к инновациям, но и расходы на науку и образование.
«Конечно, инновации, наука и образование могут стать площадкой для экономической интеграции в Евразии и ЕАЭС. Другое дело, станут ли они связующим мостом для наших стран? В развитых странах расходы на НИОКР составляют порядка 3% от ВВП. В России этот показатель равен 1,2% от ВВП, в Беларуси – 0,7%, а в Казахстане – 0,2%. Сдержанные расходы на науку и технологии говорят о том, что пока инновации не могут нас объединять», – сказал Замир Каражанов.
Недостаток финансирования науки
Старший научный сотрудник Евразийского научно-исследовательского института Даурен Абен заметил, что на сегодняшний день говорить о том, что в Казахстане есть необходимые компоненты для построения экономики знаний, не приходится. Для этого должны присутствовать все элементы цепочки взаимодействий между наукой и экономикой: обеспечение необходимых ресурсов – как финансовых, так и материально-технических, устойчиво развивающаяся фундаментальная наука, создающая инновации прикладная наука, налаженный трансфер знаний и технологий в реальную экономику, обусловленная этим растущая заинтересованность бизнеса в развитии науки.
В Казахстане же все еще пользуются устаревшей исследовательской инфраструктурой, парком научного оборудования, да и многие научные кадры сформировались как ученые еще в советское время. По его словам, имеется много проблем, корень которых лежит в недостатке финансирования науки.
Борьба за скудные ресурсы не всегда ведется с соблюдением правил – взять хотя бы недавний скандал с присуждением государственных грантов на научные проекты, всколыхнувший все академическое сообщество страны. Это хороший повод, чтобы задуматься, насколько эффективна такая система финансирования науки и возможно ли ее реформировать. Пока же казахстанскому бизнесу проще купить готовые ноу-хау за рубежом, чем вкладываться в перспективные исследования казахстанских инноваторов. Значит, следует предоставлять налоговые послабления и льготы тем представителям деловых кругов, которые делают долгосрочные инвестиции в науку, считает эксперт.
Фундамент вымывается, остается ремесленничество
Старший преподаватель кафедры «Государственная и общественная политика и право» Алматинского университет менеджмента (AlmaU) Александр Губерт заметил, что проблем в сфере экономики знаний множество. Не столько научных, экономических и промышленных, сколько социальных, общественных, ценностных. Между тем инновации без фундаментальной науки действительно не возникают. Мы покупаем какие-то работающие алгоритмы за рубежом и полностью зависим от разработчиков по всем параметрам, от применения до ремонта. При этом любая технология, внедренная не казахстанскими, а зарубежными разработчиками, вызывает вопросы по поводу обеспечения нацбезопаности, отметил он.
«Много проблем связано с образованием и поддержкой науки. Пример – все тот же скандал с грантовым финансированием ученых. Что оказалось на поверхности, если проанализировать все последние публикации? Проблема, когда очевидные, казалось бы, вещи, высказанные профессиональным сообществом, попросту игнорируются. Действительно, важная тенденция в образовании – научить находить знания, а не заучивать их. Но когда наступит момент принятия решения, у студентов не будет времени спросить у Google, как нужно сделать, если у них нет базы, фундаментальных алгоритмов, знаний. Ведь система образования, от которой мы отказались, была проверена столетиями. Была основана на принципах классической немецкой гимназии, университетской науки. В результате все перевернули и сказали, что раньше было неправильно, давайте теперь по-другому студентов учить. Получилось, что и там потеряли, и здесь не научились, поэтому и специалисты соответствующие. Приходится признаться, что базовое образование пока еще достаточно высокое. Там, где фундаментальные дисциплины вымываются, остается ремесленничество», – сказал Александр Губерт.
Инновационные процессы необходимы
Профессор кафедры международных отношений и мировой экономики факультета международных отношений КазНУ им. аль-Фараби, директор Центра евразийских исследований Галия Мовкебаева заметила, что в условиях глобализации и регионализации инновационные процессы необходимы. Но по уровню инновационного развития страны ЕАЭС существенно отстают от западных стран. Поэтому помимо модернизации собственных национальных инновационных систем в новых условиях ЕАЭС надо развивать и наднациональную инновационную систему.
Пока о ней говорить еще рано, считает эксперт, нет ни документов, ни организации, которая бы этим занималась. Сегодня мы констатируем тот факт, что количество научных разработок в странах ЕАЭС явно недостаточно. Следует поднять вопросы их внутреннего финансирования. Если говорить о мировой тенденции, то идет сближение бизнеса и образования. Компании, которые участвуют в образовательном процессе, зачастую платят меньшие налоги. У нас пока все по-другому, существует явный перекос в сторону предпринимательства и государственного сектора. Предпринимательский сектор, например, неохотно сотрудничает со сферой высшего образования, крупный бизнес не поощряет науку, подчеркнула Галия Мовкебаева.
Во внедрении инновационных процессов на постсоветском пространстве существует ряд проблем. Одна из них – недостаточный уровень координации между всеми этими структурами: государством, наукой, университетами и бизнесом, считает она.
«Следующая проблема заключается в отсутствии единого координационного органа, который занимался бы данными вопросами в ЕАЭС, определяя стратегию инновационного развития в Союзе. Другая значимая проблема состоит в низком уровне коммерциализации результатов научных исследований и в недостаточной конкурентоспособности научных разработок. Кроме того, в наличии очень длинный путь от исследований до разработок и внедрения в производство. Мы ориентируемся на западные инновации и технологии, охотно их покупаем. Помимо того, что это ведет к технологической зависимости, западные страны являются также конкурентами на мировом рынке, и те технологии и оборудование, что приходят к нам, часто либо уже устарели, либо находятся в процессе устаревания», – сказала она.
Корни в госпрограммах
Заместитель главного редактора газеты «Московский комсомолец в Казахстане» Сергей Козлов заметил, что уже долго идет спор о том, как поделить гранты, выделяемые на казахстанскую науку и кто прав в этом споре.
«Меня там одна фраза привлекла, когда глава Национальной академии наук на реплику о том, что молодые ученые будут вынуждены искать работу за рубежом, отвечал на повышенных тонах, что их в стране никто не держит. Но ведь среди этих молодых ученых может взрасти золотой потенциал нашей науки. Чем страны Евразии могут похвастать сегодня? Нам часто приводят в пример успехи Китая или, допустим, Сингапура. Это экономики знаний? В определенной степени да. Но нельзя забывать, что любая эффективная деятельность научных отраслей имеет корни прежде всего в государственных программах. Известный на весь мир технологический центр Кремниевая долина в США – это следствие государственной программы, которая выполнена в американских условиях методами снижения налогов, преференциями. Частный бизнес неохотно занимается фундаментальной наукой, потому что это очень долгие деньги. Мы же так организованы, что без государства, без воли правящего класса прорывов не будет. Какие цели мы преследуем? Создать экономику знаний? Развить ту или иную отрасль? Альтернативная энергетика в Казахстане – это не всегда перспективно, мы не Дания», – сказал он.
Эксперт заметил, что, например, финны поставили себе в 60-х годах ХХ века цель. Это была страна, которая поставляла лес, бумагу, деревянные конструкции. Они боялись потерять свои леса, добыча древесины приобрела хищнический характер. И за 25 лет государственной программы они достигли того, что хотели, финская транснациональная компания Nokia – высшее проявление государственной и национальной воли. Потому что при царской России самое высокое достижение для финна было приехать в Санкт-Петербург и устроиться на работу извозчиком. А сейчас Финляндия – одна из самых передовых стран мира с 5,5 миллиона населения и без собственной нефти. Поэтому самое главное – это политическая воля и четко сформулированная цель. Тогда фундаментальная наука будет развиваться, подчеркнул Сергей Козлов.
Изменить свое сознание
Профессор Казахстанско-немецкого университета Рустам Бурнашев заметил, что один из ключевых вопросов заключается в том, нужна ли нам наука и какая именно. Фундаментальная наука по своей сути является всегда открытой. Прикладные разработки гораздо проще и правильнее купить, чем заново их развивать или придумывать. Есть нюансы ценности научного исследования – безусловные и относительные. Развитие науки идет специфицированно. Надо четко понимать, какие направления мы хотим развивать. Эксперт подчеркнул, что в свое время в Казахстане и в Узбекистане самыми популярными научными журналами были журналы по органической химии. В Узбекистане это было связано с хлопководством.
«Или возьмем в качестве примера медицину. Как же в Казахстане в положительную сторону изменилась кардиология! Если более 10 лет назад ребенку вообще не брались делать операцию на сердце, то сейчас она делается даже младенцам через катетеры. Понятно, что есть в развитии кардиологии большая необходимость. Есть и другие направления в медицине и не только, которые надо развивать. Может, они не будут уникальными для мировой науки, но они будут прорывными для Казахстана. По поводу вложения денег в науку. У философов есть такой анекдот, там разные имена подставляются, но логика приблизительно следующая: Наполеон приезжает во Французскую академию наук, смотрит, как ученые работают, спрашивает о зарплате. Председатель академии называет зарплату. У Наполеона глаза на лоб лезут: «За какую нищенскую зарплату вы работаете! Я прямо сейчас подпишу указ о повышении зарплаты в 10 раз». На что ему говорят: «Нет! Только не это! Если вы повысите зарплату, у нас будут работать одни дураки!», – сказал Рустам Бурнашев.
По его словам, мы думаем линейно, мол, если в науку будут повышаться вложения, то и результат будет увеличиваться. Это не всегда так. Современная установка у ученых такова: главное – получить грант, и людей не интересует, что это даст в будущем, будет ли рост знаний. Несправедливость с распределением денег является толчком к отъезду специалистов. Они понимают, что их разработки никому не нужны, они будут потеряны либо сворованы. Вопрос стоит в создании условий. Ученые отправляются туда, где есть лаборатории, доступ к информации, возможность открытой научной дискуссии, научная среда, а зарплата находится не на первом плане. И вот данная материальная сторона мифологизируется, формируется специфический коммерциализированный образ ученого. А наука представляется способом зарабатывания денег, сказал он.
«Для развития науки должен быть запрос на исследование. Наука строится на самооценке истины. Патернализм здесь противоречит научной установке. Чиновникам места там нет, но они могут формировать заказ на научные исследования. Тогда появляются направления для развития науки. Заказ должен быть не фантастическим, а совершенно конкретным. Например, заказ на развитие кардиологии. Все понимают, что онкология – это не всегда экстренная вещь, можно подлечиться на крайний случай за рубежом, а сердце – это срочно. То есть будет заказ, будет и развитие», – считает Рустам Бурнашев.
Наука как мантра
По словам Эдуарда Полетаева, к сожалению, в постсоветских странах не у всех есть понимание, что такое инновации. Это слово используется как мантра и ассоциируется с компьютерными технологиями, мобильными системами. Между тем важным признаком развития экономики знаний является специализация. Предприятия концентрируются на том, что умеют делать лучше других. Например, французская компания Bic занимается изготовлением всего трех одноразовых предметов – шариковых ручек, бритв и зажигалок. И покоряет до сих пор своими товарами весь мир, потому что они дешевы, качественны и практичны. Стоит напомнить, что привычная для всех нас шариковая ручка тоже являлась в свое время инновационным продуктом.
Долгое время не могли наладить ее качество, а Bic выпустила свою собственную нормальную шариковую ручку Cristal Pen, которая к тому же стоила дешевле, чем у конкурентов. Она покорила миллионы пользователей и вскоре перестала быть инновацией. Другой пример – Новая Зеландия, страна, традиционно специализирующаяся на сельском хозяйстве. Во всем мире она пользуется репутацией эффективного аграрного инноватора при отсутствии дотаций со стороны государства и свободной конкуренции среди производителей. В разных рейтингах страна занимает первые места в мире, в том числе как одна из лучших для ведения бизнеса. Помню, несколько лет назад была интересная новость о том, что Саудовская Аравия на Курбан-байрам хотела закупить большую партию баранов в Казахстане, но нужного количества не оказалось и они были приобретены именно в Новой Зеландии, перечислил он.
«Нам в Евразии важно понимать, что инновации – это не только смартфон последней марки, это любая продукция, которая сделана качественно и является востребованной. Это могут быть самые простые вещи, на которые не обращают внимания, которые не ассоциируются с инновациями, и где, тем не менее, они есть. Скажем, Польша без всяких суперзаводов стала одним из мировых лидеров по производству ушных палочек и ватных дисков. И миллионы долларов на этой, казалось бы, ерунде, польский бизнес зарабатывает, не чураясь. В итоге с масштабным распространением информационно-коммуникационных технологий и ростом сектора инновационного предпринимательства становится все более очевидным прямое влияние науки на жизнь человека. Задел научных исследований и разработок в странах евразийского пространства существенен, но пока не используется надлежащим образом. Следовательно, в экспертной среде будет продолжаться обсуждение того, как эффективно задействовать научно-технический потенциал, сделать так, чтобы страны смогли сократить технологический разрыв с ведущими державами, а разработки ученых не лежали на полках, а давали практический результат», – подчеркнул он.
Эдуарда Полетаев считает, что в ЕАЭС никто должным образом не пытался консолидировать технопарки, иные технологические центры в процессах межгосударственного взаимодействия. Все наталкивается на ряд преград: неотрегулированность законодательств, защита государственной тайны на предприятиях ВПК, недостаточное финансирование. Хотя есть у властей вера, что наука и новые технологии могут стать панацеей от возможных проблем в будущем.
«Вспоминается советский художественный фильм 1991 года «Гений», где герой Александра Абдулова Сергей Ненашев оклеил множеством авторских свидетельств свой клозет. Они оказались невостребованными. Ненашев был талантливым изобретателем, а стал мошенником, в итоге и страна развалилась. Из той эпохи надо сделать выводы, вынести уроки и поддерживать сегодня людей, которые могут и способны предложить необходимые свежие и важные идеи, тем более что в ЕАЭС упростится регистрация объектов интеллектуальной собственности. Теперь разного рода правообладателям при регистрации объектов интеллектуальной собственности в едином таможенном реестре можно подавать только одно заявление на все пять стран. В настоящее время инвестиции в научные исследования чаще венчурные, сопряженные с высокой степенью риска. Здесь прибыль достигается за счет высокой отдачи от наиболее удачных инвестиций, как правило, в инновационные компании. То есть можно вложиться в пять проектов, из которых «выстрелит» только один.
Поэтому, если в инновации вкладываются государственные деньги, возникают проблемы, проверки, ответственность, упреки в нерациональном расходовании средств. Если же вкладывается в инвестиции частный бизнес, то риски, как правило, просчитаны. Таким образом, развитие экономики знаний должно быть связано с тем, чтобы в странах ЕАЭС имелись оптимальные условия для ведения бизнеса», – заключил он.
Марат ЕЛЕМЕСОВ, Алматы
Источник: Республиканская общественно-политическая газета «Литер»