Экономическая и политическая активность Турции сопровождается продвижением культурных проектов в регионе через использование тюркской идентичности
Пантюркистская идеология Турции предполагает патронат Анкары над тюркскими народами. Поддержка близких по культуре и языку народов проявлялась в разные исторические периоды. Турция одной из первых признала независимость новых государств Центральной Азии и Закавказья, с которыми начала устанавливать двусторонние отношения еще до распада СССР. Распад СССР и образование независимых государств с преимущественно тюркским населением, с позиции турецкого руководства, предоставляли уникальный шанс для Анкары на расширение зоны своего влияния. Этнокультурная близость служит основанием для выстраивания особых отношений Турции с Азербайджаном, Казахстаном, Узбекистаном, Туркменистаном и Кыргызстаном. В свою очередь, поиск новых идеологических основ политическими элитами новых тюркских государств Центральной Азии и Закавказья закономерным образом привлекал к «турецкой модели развития», заключающейся в формировании светских основ государственности. С позиции исследователей, «свое проникновение в Центральную Азию и Закавказье Турция начала сразу на нескольких направлениях, то есть на политическом, идеологическом и экономическом». Тургут Озал (1983-1989 гг. премьер-министр, 1989-1993 гг. президент Турции) «способствовал рождению идеи «неоосманизма» и призвал к экономическому и культурно-просветительскому вторжению в постсоветское пространство преимущественно с тюркоязычным населением».
Взаимодействие в культурно-идеологической сфере проявляется в открытии турецких школ в Центральной Азии. Первые турецкие школы в Центральной Азии появились в 1990-е гг. Эти турецкие образовательные учреждения были основаны движением «Гюлен», возглавляемым турецким исламским ученым и писателем Фетуллой Гюленом. «Турецкие лицеи действуют во всех тюркоязычных и мусульманских странах. С 1992 по 2000 год по всей Центральной Азии силами движения Гюлена было открыто около сотни образовательных учреждений. В Кыргызстане имеется около 25 турецких школ, включая лицеи и два университета. В Казахстане 32 школы, лицеи и университет Яссауи. В Таджикистане таких учреждений шесть. Один лицей и один университет — в Туркменистане». В Узбекистане ранее действовало более 65 турецких образовательных учреждений. Вместе с тем, страны региона, проводящие более закрытый внешнеполитический курс, с опасениями воспринимали увеличение турецкого влияния на подрастающее поколение. В Туркменистане почти все школы последователей движения Гюлен были преобразованы в государственные школы, за исключением лицея Тургута Озала и Туркмено-турецкого университета, которыми руководят последователи движения. В 1999 году Ташкент закрыл 12 турецких лицеев в стране, после того как отношения с Анкарой ухудшились.
Характеристика турецкого присутствия в Кыргызстане дана в эмоциональной реплике депутата парламента Равшана Джеенбекова (бывший руководитель партии «Ата-Мекен»): «Сегодня в Кыргызстане образовательную систему полностью заняло турецкое образование — детские сады, лицеи, высшие учебные заведения — повсюду турецкие программы. Сфера торговли почти полностью занята турецкими товарами, турецкими предпринимателями. Они очень активны. Основное технологическое оборудование в Кыргызстан также поставляется из Турции.
Эволюция политического режима Турции создает ряд новых вызовов, в том числе направленных и на регион Центральной Азии. Известно, что турецкие власти не препятствуют деятельности исламистов на своей территории, будь то выходцы из Северного Кавказа или Центральной Азии. Именно в Турции нашли прибежище имевшие отношение к ПИВТ бывший лидер партии Мухаддин Кабири и Уммарали Куватов. После запрета ПИВТ на территории Таджикистана, по данным СМИ в Стамбуле прошло заседания Политсовета данной партии. Опасения стран Центральной Азии, касающиеся экспансии религиозного фундаментализма, касались по большей части Ирана. Тем не менее, как отмечает исследователь Н.М.Мамедова: «именно со стороны светской Турции была проявлена более высокая по сравнению с Ираном религиозная активность – причем не только со стороны негосударственных религиозных турецких организаций».
В условиях эволюции турецкого политического режима вполне возможна латентная пропаганда «исламского пути» в турецких школах, расположенных в Центральной Азии. Вероятно, в том числе и по этой причине турецкие школы были закрыты в Узбекистане, стране наиболее поверженной экспансии религиозного фундаментализма.
После распада СССР, Анкара стремилась заполнить образовавшийся идеологический вакуум пантюркизмом. Страны Центральной Азии различным образом реагировали на рост турецкого влияния в сфере культуры и образования. Если Туркменистан и Узбекистан предприняли ряд шагов на государственном уровне, направленный на минимизацию турецкого влияния в сфере образования, то Кыргызстан и Казахстан напротив демонстрировали заинтересованность в культурном обмене, используя тему этнической близости и рассчитывая на приток турецких инвестиций.
Экономическая и политическая активность Турции сопровождается продвижением культурных проектов в регионе через использование тюркской идентичности. Данная стратегия приносит свои плоды во взаимодействии Анкары с Казахстаном и Кыргызстаном. Тем не менее, неудачи на пути евроинтеграции Анкары в совокупности с поиском новой идентичности, сопряженные со скрытым отходом от светских основ, заложенных Ататюрком, опосредуют пересмотр внешнеполитического курса современной Турции. Ряд авторов, упоминая об активизации Анкары на Ближнем Востоке, Балканах и Кавказе используют термин «неоосманизма». Учитывая особый интерес Анкары к Центральной Азии вполне можно ожидать ряд инициатив Анкары в этом регионе, замыслы которых еще только предстоит определить исследователям и экспертам.
Дмитрий Плотников – кандидат политических наук