Административно-управленческий ресурс, с помощью которого пытаются развивать интеграцию, почему-то до сих пор не смог «раскачать» союзные рынки.
На что нужно сделать акцент в развитии ЕАЭС, попытались понять эксперты клуба «Мир Евразии» на заседании на тему «Эффекты и сценарии интеграционных процессов на евразийском пространстве».
Сегодня начинается самый интересный период в Евразии, когда политическое и идеологическое противостояние осталось в прошлом, уверен Замир Каражанов, политолог, главный редактор информационно-аналитического центра CaspianBridge.
Страны региона проявляют интерес к сотрудничеству между собой, которое может перерасти в партнерство. Рушатся барьеры. Китай выступает за «перезагрузку» Шелкового пути, исламские страны хотят сотрудничать с Казахстаном в разных сферах. В начале этого года в Китае прошел форум «Один пояс — Один путь», на котором Евросоюз выразил недовольство тем, что КНР держит закрытым свой рынок для европейских инвесторов. А через месяц Китай начал демонтировать барьеры для бизнеса.
Что же происходит тем временем в ЕАЭС?
«Мне импонирует идея общего рынка, на котором одни зарабатывают, а другие покупают товары дешевле. Но в реальности у нас выходит не совсем так, — говорит Каражанов, — и не потому, что интеграция плохая, а потому что нет рынка, как такового».
В интернете, на форумах очень часто звучит тезис обывателя — «лучше потратьте деньги на строительство завода, чем…», и рабочие места будут, и налоговые отчисления вырастут. По мнению эксперта, строить таким образом завод безрассудно. Поскольку нужно, чтобы был спрос на его продукцию. А если его нет, то не нужен и завод.
«Когда в Интернете форумчане спрашивают: почему интеграция плохо движется, мне кажется, потому что у нас такие правительства. Они верят, что успешную экономику можно создать по госпрограмме, без стимулирования спроса», — полагает Каражанов.
Между тем, к примеру, Федеральная резервная система США в своих оценках ориентируется на количество рабочих мест и уровень инфляции. На фондовых биржах ориентируются на объемы продаж недвижимости и т.д.
«В России проживает порядка 140 млн человек — это огромная армия потребителей и мощный ресурс для развития бизнеса. Это хорошая почва для интеграции, но… ни в России, ни в особенности у нас здесь (где любят туго затягивать пояса), не стимулируют спрос и конкуренцию», — говорит Каражанов. Например, в этом году в Казахстане недоумевали, почему подписанные между акиматами и бизнесом меморандумы о сохранении стабильными цены на продукты питания не работают.
«Это странно, потому что еще в 1990-х годах мы продекларировали курс на строительство рыночной экономики, после того как административно-командная система приказала долго жить. А выходит, что мы шагаем по старым граблям», — резюмирует эксперт.
Он также напомнил, что Советский Союз развалила не Америка, а, по большей части, очереди и дефицит. «Никто не считался с потребителем в Советском Союзе. У нас был хороший военно-промышленный комплекс, но сделать хорошую стиральную машину для человека – это была проблема. Об этом также надо помнить сегодня. Интеграцию делают не для роста ВВП, не ради улучшения торговли между странами или престижа, а для простого человека», — уверен политолог.
По какому сценарию должен развиваться ЕАЭС, чтобы сформировался рынок, на который пойдут потребители?
Политолог Антон Морозов рассмотрел долгосрочный прогноз развития ЕАЭС до 2030 года, сделанный в 2015 году. Там представлено три сценария. Два из них предполагают интеграцию на существующей базе, третий – прорывной – интеграцию компетенций.
Первый сценарий предполагает интеграцию на существующей базе. То есть соблюдается статус-кво – национальные экономики действуют в большей степени обособленно и независимо. Достигнутые интеграционные договоренности реализуются при появлении новых барьеров или других проблем. Новых системных интеграционных инициатив не возникает. В качестве эффекта от реализации этого сценария прогнозируется незначительный рост взаимной торговли, а прирост ВВП, по оценкам ЕЭК, составит для Казахстана и Беларуси 0,2-0,3%, а для России – 0,1%.
Второй сценарий – транзитно-сырьевой мост, когда мы продолжаем оставаться сырьевыми экспортерами, наращиваем мощность, ну и еще включается транзитный потенциал. Он также предполагает интеграцию на существующей базе. В его основе – освоение территорий стран ЕАЭС как транзитных, с созданием соответствующей инфраструктуры. В центре экономических интересов – транспорт, коммуникации, координация политик в энергетическом секторе.
Предполагается интеграция стран в отдельных областях экономики. Возможно создание какие-то отраслевых холдингов, по типу европейского Союза угля и стали. Основной эффект от реализации этого сценария – рост экспорта сырьевых товаров в третьи страны, рост пассажиро- и грузооборота, как транзитного, так и внутри Союза. При таком подходе эксперты прогнозируют прирост ВВП для Беларуси в 6%, для Казахстана — до 9%, а для России – 0.5 -1%.
Первые два сценария консервативные. Третий предполагает качественный рывок. Он называется – собственный центр силы и предполагает интеграцию компетенций. То есть страны ЕАЭС координируют свои действия по ключевым направлениям постиндустриальной экономики, сотрудничество сосредоточено на реальном секторе и рынке услуг, акцент делается на несырьевые отрасли.
В результате реализации этого сценария растет экспорт товаров ненефтегазового сектора, сокращается доля импорта из третьих стран, а прирост ВВП вообще радует: до 13% — для Беларуси, до 11% — для Казахстана и до 1,4% — для России.
«Обращает на себя внимание то, что однозначно понятно, какой сценарий самый перспективный. А когда начинаешь смотреть на то, что происходит, понимаешь, что мы идем по сценарию далеко не самому перспективному. В рамках его мы держимся, и это всех устраивает. И это, честно говоря, вызывает недоумение и не позволяет дать однозначную оценку перспективам ЕАЭС. Тем более, что мир лихорадит, «геополитическая сейсмичность» усиливается», — делает вывод Антон Морозов.
Сергей Домнин, главный редактор делового журнала «Эксперт-Казахстан» сам попытался ответить на вопрос: получился ли по итогам семи лет экономический союз с несколькими общими рынками?
«Уже на этапе объединения рынков выяснилось, что мы не можем синхронизировать нашу промышленную, аграрную, налогово-бюджетную, монетарную политики. О валютном союзе сейчас и заикаться нельзя — в первую очередь по политическим причинам. В торговле товарами у нас сохраняется масса барьеров. Сейчас эксперты и чиновники ЕЭК работают над созданием общих рынков нефти и нефтепродуктов, газа, электроэнергии. И хотя работа идет с 2014 года, у всех сторон по всем пунктам масса вопросов, иногда абсолютно разное видение перспектив развития», — отвечает он.
И тут же предлагает решение: надо больше и профессиональнее изучать друг друга, а не тешить себя мыслью, что мы друг о друге все хорошо знаем. «Очень плохо, что в России нет института по изучению Казахстана. В Новосибирске казахский язык изучают только в вузе ФСБ. Но Казахстан в ближайшие десятилетия станет казахскоязычной страной. Некоторые эксперты говорят, что нас объединяет русскоязычная городская культура. Это представление из 1990-х и верно лишь отчасти. Если вы сегодня поедете в Атырау, то вы увидите, что никакой надэтнической русскоязычной культуры там нет, хотя Атырау близко расположен к России», — говорит Домнин.
Казахстану в свою очередь нужно институционально изучать Россию и ее регионы. «В 2010-2017 гг. мы столкнулись с тем, что деловая среда в РФ значительно более изменчива от региона к региону, чем, например, в Казахстане. Разные условия для ведения бизнеса, ситуация в торговом секторе, инвестиционная среда. Все эти тонкости нам необходимо изучать, не только чтобы выработать наиболее эффективные инструменты для превентивной защиты своих предпринимателей, но и чтобы выстраивать более реалистичные сценарии взаимоотношений с РФ. Насколько я понимаю, у нас сейчас таковых нет», — резюмирует Домнин.
Игорь Торнов, специально для Матрица.kz
Источник: Матрица.kz