По мнению отечественных экспертов, Центральная Азия — формирование случайное и несистемное.
Центральноазиатский регион часто фиксируется как заданное, объективно существующее формирование — пять государств воспринимаются консолидировано. Но такой формат возник в ответ на вызов, стоявший в определенное время перед новыми независимыми государствами. Что нас объединяет сейчас и стоит ли стремиться к интеграции? На эти и другие вопросы попытались ответить участники заседания экспертного клуба «Мир Евразия» на тему «Центральная Азия в оптике будущего: динамика сотрудничества vs статика?».
Ответ на вызовы
«На самом деле консолидации здесь никогда не было», — выразил свое мнение Рустам Бурнашев, к.ф.н., профессор Казахстанско-Немецкого университета.
«Если посмотреть историю возникновения формата из пяти государств, то для этого присутствовало только два фактора. Во-первых, это актуализация этнического фактора в Советском Союзе, конкретно — Ошский конфликт 1990 года, после которого прошла первая встреча лидеров пяти государств. Во-вторых, это обсуждение подписания нового Союзного договора в рамках СССР», — сказал Рустам Бурнашев, напомнив, что в советское время в экономическом плане было два пространства — Казахстан и Средняя Азия.
Лидеры пяти стран в это время практически во всех своих выступлениях четко фиксировали, что новое соглашение в экономическом плане несправедливо в отношении к «сырьевым республикам». Это приводило к тому, что лидеры консолидировались и пытались согласовать, выработать общую позицию. В рамках Советского Союза эта консолидация пяти лидеров имела значение, формировалось чисто политическое объединение.
«Противостояние «Центру», нежелание быть «подбрюшьем России» фиксируется и на Ташкентской встрече, прошедшей в январе 1993 года, когда, собственно, и было закреплено название «Центральная Азия», — говорит эксперт.
Фактор Узбекистана
В конце 1980-х и в начале 1990-х годов пространство ЦА в узбекистанском дискурсе воспринималось неоднородно.
«В это время президент Узбекистана Ислам Каримов четко разделял Среднюю Азию и Казахстан. Для Каримова регионализация проходила там, где жили узбеки. И это были Средняя Азия и Южный Казахстан, где, по его словам, «живут 600 тысяч узбеков», — сделал экскурс в историю Рустам Бурнашев.
Разница между позициями Ислама Каримова и второго президента Узбекистана Шавката Мирзиёева, по его мнению, сейчас просматривается, но нечетко.
«Так, в 1990-е годы в каримовское понимание регионализации попадал и Афганистан. После падения режима Мохаммада Наджибуллы Каримов пытался контактировать с новым руководством Афганистана, найти возможности формирования через эту страну «южного транзитного коридора». В определенной степени то же самое пытается сделать и Мирзиёев: не замыкать пространство только пятью странами, но и получать выход на Афганистан», — говорит эксперт.
Директор Института международного и регионального сотрудничества при Казахстанско-Немецком университете Булат Султанов считает, что Мирзиёеву следует продолжить политику Каримова, потому что в Узбекистане имеются региональные особенности.
«Первый президент Узбекистана всех держал в кулаке, не давал возможности галопом развиваться рыночной экономике и региональным инициативам, чтобы никто не боролся за возможную политическую автономию. Мирзиёев должен продолжить эту политику, в противном случае Узбекистан «разболтается», — полагает он.
Связи, но не интеграция
По мнению Рустама Бурнашева, Центральная Азия — формирование случайное и несистемное.
«Никаких оснований для фундаментальной интеграции нет. Есть такие ограничители, как, например, ЕАЭС. Невозможно проводить интеграцию пяти стран Центральной Азии, когда две из них входят в ЕАЭС. Экономическая консолидация не получается. Ну, или ОДКБ — не все страны входят в пространство этой организации. Соответственно, региональная военная политика является несогласованной», — считает эксперт.
Но с точки зрения расширения экономических возможностей взаимодействия пяти стран, он более оптимистичен. До недавних пор ограничителем торговли выступал Узбекистан, который сдерживал экспорт своей сельхозпродукции, а также импорт из Казахстана исходя из идеологии независимости.
«Эти идеологемы приводили к тому, что Узбекистан не закупал или ограничивал закуп зерна и нефти из Казахстана, заявляя, что есть свое. Хотя понятно, что, например, качество зерна несравнимо. Все равно завозили казахстанское зерно разными путями. Сейчас Узбекистан готов покупать зерно, даже муку и нефть. Тогда как раньше нефтеперерабатывающие заводы в Узбекистане простаивали, в стране был дефицит бензина», — сравнивает Рустам Бурнашев.
Другое направление: Узбекистан стал выносить свои предприятия за пределы страны — появились предприятия по сборке автомобилей, бытовой техники, пошиву обуви в Казахстане. «Таким образом, фундаментального сближения в формате интеграции не будет. Но расширение и усиление связей возможно», — уверен Бурнашев.
Булат Султанов также считает, что о Центральной Азии как о едином регионе говорить трудно.
«Коканд, Бухара, Хива — это когда-то были отдельные государства. Когда большевики провели национальное территориальное размежевание, они перемешали территории всех этих трех бывших государств, растащили их по разным республикам. И сегодняшний юг Казахстана — это осколок Кокандского ханства, где были другая религиозная ситуация, земледелие, уровень производительных сил. И по сей день у южан несколько иная ментальность», — говорит он.
Особенности Кыргызстана — это Север и Юг. «Главным местом раздора в позднем СССР был не столько Южный Кавказ, сколько Ферганская долина, где население боролось за землю и воду. Северным киргизам не просто договориться с южными, многие стесняются об этом говорить, но что есть, то есть. А интеграция предполагает передачу части национальных полномочий на наднациональный уровень. Политическая элита региона не готова к этому», — полагает Булат Султанов.
Интерес есть, но слабый
Президент ОФ «Центр социальных и политических исследований «Стратегия» Гульмира Илеуова тоже считает, что региона как единого формирования нет, есть двусторонние связи между странами, которые подкреплялись риторикой языкового братства, духовного единства, общего советского культурно-исторического наследия.
«Все эти вещи до последнего времени эксплуатировались. Но видно, что и эти темы исчерпали себя. С этой точки зрения искать базовые основания для единства и сотрудничества бесполезно», — довольно бескомпромиссно заявляет эксперт.
Она привела данные Интеграционного барометра Евразийского банка развития с 2012-го по 2017 год, которые говорят об очень низком индексе вовлеченности.
«Получается, что интерес есть, но на очень низком уровне», — анализирует итоги опросов Гульмира Илеуова.
Фактором сближения могли бы стать традиционные и нетрадиционные угрозы безопасности в виде терроризма, нестабильности Афганистана, наркотрафика.
«Это стало рассматриваться в качестве возможной основы для сближения позиций. Сейчас эта угроза в связи с деятельностью ИГИЛ переформатировалась. Но все равно в качестве фактора для объединения региона не сработала», — заявила эксперт.
Казахстан между тремя центрами силы
По мнению Гульмиры Илеуовой, необходимо иметь в виду стратегию трех центров силы — США, Китая, России.
«У них есть на нас планы. Например, концепция разделения ролей: у России — военно-политическая, у Китая — экономическая. Но и она претерпевает изменения», — говорит она.
На данный момент можно условно выделить три проекта: либерально-гегемонистский проект США, ЕАЭС — российский проект, «Один пояс, один путь» — Китай. И в каждом из этих трех проектов Казахстан участвует.
«Евразийского проекта в последнее время мало в информационном поле. И если так будет продолжаться, то могу предположить, что в ближайшие год-два показатели поддержки в отношении Союза в общественном мнении снизятся», — считает Илеуова.
Результаты китайского проекта пока не совсем понятны. «Но надо отметить, что все три проекта — долгосрочные, приоритеты в них быстро не сменятся. В каждом проекте разные цели, везде наши страны представлены. Мне кажется, что нас разорвет, потому что нельзя одномоментно быть в них, дружить со всеми многовекторно. А при этом внутри региона общей повестки нет. Хотя это вопрос перспективы для нас», — обозначила проблему эксперт.
Источник: Информационное агентство Total.kz