Ситуация на рынке труда в Казахстане во многом зависит от многих факторов, в том числе от того, какой эффект оказала пандемия на количество трудовых мигрантов в республике. Об этом более подробно в интервью inbusiness.kz рассказал экономический обозреватель Сергей Домнин.
Мы продолжаем обсуждать тему трудовых мигрантов через призму приграничного сотрудничества и ситуации, которая возникла на местном рынке труда в период пандемии. Хотелось узнать Ваше мнение, как экономиста, как обстоят дела?
Ситуация на рынке труда в Казахстане во многом зависит от многих факторов, в том числе от того, какой эффект оказала пандемия на количество трудовых мигрантов в республике. Об этом более подробно в интервью inbusiness.kz рассказал экономический обозреватель Сергей Домнин. Мы продолжаем обсуждать тему трудовых мигрантов через призму приграничного сотрудничества и ситуации, которая возникла на местном рынке труда в период пандемии. Хотелось узнать Ваше мнение, как экономиста, как обстоят дела? Предлагаю рассмотреть вопросы трудовой миграции с макроуровня всего нашего региона, узнать, как здесь обстоят дела с ударом пандемии коронавируса по рынкам труда. ЕАЭС, как пространство и постсоветские страны в целом, исключая Прибалтику, – это два условных острова, между которыми есть мосты в виде трудовых мигрантов. Они двигаются из стран с избыточной занятостью в такие государства, как Казахстан, Россия, в какой-то степени в Азербайджан. Страны-доноры, наиболее чувствительные на макроуровне, – это прежде всего Кыргызстан, Таджикистан. В меньшей степени – Армения, Узбекистан. Показатель тут объективный – доля переводов персональных денежных трансфертов от доли ВВП. В Кыргызстане, Таджикистане она составляет около 30%, в некоторые годы доходила до 40%. Что касается Армении и Узбекистана, тут вклад трудовых мигрантов в ВВП ниже – около 12% и 15% соответственно. При резком торможении экономики начинают разрушаться рабочие места. Ниспадающий тренд бизнес-цикла создает для них очень серьезный эффект. Рабочие места высвобождаются прежде всего в неформальном секторе. Именно в нем много трудовых мигрантов, которые в силу разных причин не легализуются, хотя существуют разные инструменты для этого. В Казахстане это можно сказать и о гражданах страны, здесь неформальный сектор достаточно большой. Разрушение рабочих мест и сокращение рабочего времени приводят к тому, что это очень влияет на домашние страны мигрантов, куда они посылают деньги. Там возникают проблемы с денежным потоком. А в условиях коронавируса к общему кризису добавилось и то, что люди вынуждены возвращаться к себе домой. В результате создаются социальная напряженность и давление на внутренний рынок труда. Последствия могут быть самые разные.
О последствиях можно поконкретнее?
Во-первых, мигранты, бывает, с собой еще и коронавирус привозят. Если первая волна пришла из Китая, вторая началась в развитых странах и перетекла в развивающиеся. Во-вторых, одним из главных последствий всего этого является нестабильность. Основной проблемой – беспрецедентное давление на рынок труда. Пока сложно сказать, какое количество людей возвращается в страны Центральной Азии. Местные рынки труда в странах – донорах трудовых мигрантов не смогут занять все высвободившиеся ресурсы даже на какой-то временной, малооплачиваемой работе. Возникает риск социального взрыва. Возможно, что-то похожее мы видели в Кыргызстане в октябре после парламентских выборов. Непонятно, когда этот кризис закончится.
Можете сказать о последствиях в Казахстане?
Те проекты, которые были, абсорбирующие занятость трудовых мигрантов, они, как правило, в строительном и обрабатывающем секторе, в Казахстане и России еще есть взаимная трудовая миграция в горнодобывающем комплексе, в нефтянке. При этом сегодня все работают либо в условиях ограниченной занятости, либо труд отложен или сведен к минимуму. Строительство в Казахстане еще идет во многом благодаря государственной поддержке. В Туркестанской области ведется очень бурное строительство. Но, что происходит в нефтянке и обрабатывающей промышленности, пока неясно. Если посмотреть официальные данные министерства труда и соцзащиты населения Казахстана, то ярко выраженная сезонность по официальным мигрантам в сельском хозяйстве сохранилась, хотя динамика была ниже, чем в прошлом году. А вот что касается обрабатывающей промышленности, то надо пояснить, что мигранты из Кыргызстана и жители Казахстана, которые летом заняты в сельхозработах, зимой едут на заработки на предприятия обрабатывающей промышленности. В летний период они возвращаются на сезонные работы в сельском хозяйстве. Еще в начале года Кыргызстану предрекали, что высок риск социального взрыва, но тогда мало кто предрекал политический кризис. Ожидали его летом. Но, по-видимому, сыграла позитивную роль летняя занятость, а сейчас в сельском хозяйстве спрос на рабочую силу исчерпан. Что будет дальше, когда заработанные деньги у людей закончатся? Скорее всего, весной следующего года в Кыргызстане начнутся, как мне кажется, большие проблемы.
Как, на Ваш взгляд, избежать такого развития событий и стимулировать приграничное сотрудничество, чтобы оно было во благо, а не создавало новые риски?
О приграничном сотрудничестве непосредственно сейчас говорить как-то непросто и, может быть, бессмысленно, поскольку многие проекты приостановлены или закрыты. Если смотреть на официально разрешенное количество трудовых мигрантов (как вы знаете, все иностранные работники у нас в Казахстане по квоте проходят), то на первом месте – работники из Китая, на втором – из Узбекистана. Кыргызстана в списках нет, хотя мы понимаем, что это даже не 10 тысяч человек, которые у нас находятся, а гораздо больше. Для сценариев нужна объективная статистика. К сожалению, в этой сфере ее нет.
Кульпаш Конырова
Источник: inbusiness.kz