Нацеленность Пекина на улучшение имиджа Китая в Центральной Азии свидетельствует о росте потребностей поднебесной к доступу на рынки стран этого региона
«Мягкая сила» с позиции автора термина, американского политолога Джозефа Ная — «форма политической власти, способность добиваться желаемых результатов на основе добровольного участия, симпатии и привлекательности, в отличие от «жёсткой силы», которая подразумевает принуждение против воли. По его мнению, желаемых результатов во многих случаях можно добиться при помощи таких факторов, как духовная и материальная культура, общественные и политические принципы, качество проводимой внешней и внутренней политики. Эти дополнительные факторы в идеальном исполнении безотказно работают на повышение привлекательности имиджа страны, формируют особый ресурс, определяемый как «мягкая сила». Таким образом, согласно Джозефу Наю, ««мягкая сила» государства основана на привлекательности его культуры, ценностей, политических и социальных программ. Она связана с культивированием чувства симпатии, с притягательности идеала и позитивного примера. По сути, «мягкая сила» является следствием позитивного образа государства, сформировавшегося у других государств, в том числе, благодаря целенаправленному информационному воздействию на них».
«Мягкая сила» здесь будет рассматриваться сквозь призму воздействия Китая на образовательную систему стран Центральной Азии в сравнительном ключе. В середине 2010-х гг. XXI века Центральная Азия рассматривается как регион, располагающий большими углеводородными запасами, а так же относительно объемный рынок сбыта продукции. Соседи стран центральноазиатского региона придают большое значение транзитному потенциалу этих территорий. Возрастающее геостратегическое влияние Центральной Азии обуславливает необходимость продвижения собственных интересов разными странами в этом регионе. Рост экономического веса КНР определяет необходимость расширения доступа к энергоресурсам Центральной Азии. Регион Центральной Азии рассматривается в Пекине не только как источник сырья, но и как рынок сбыта китайской продукции и транзитный маршрут доставки китайских грузов в Европу. Среди стран центрально-азиатского региона Пекин особую роль отводит Казахстану, на который приходится подавляющая масса инвестиций среди стран СНГ. Согласно данным Центра интеграционных исследований ЕАБР «из $27 млрд накопленных к 2015 г. китайских прямых иностранных инвестиций в наиболее крупных экономиках СНГ $23,6 млрд приходится на Казахстан» .
Расширение экономического присутствия Китая в Центральной Азии способно вызвать рост сонофобии, что создаст сложности на пути реализации китайских интересов в регионе. Стремясь избежать подобного сценария, китайское руководство стремится расширить культурно-гуманитарные связи в Центральной Азии с целью создать благоприятный имидж своей страны в этом постсоветском регионе.
По словам казахстанского эксперта из Казахстана Руслана Изимова, «мягкая сила официально была «принята на вооружение» китайскими стратегами из внешнеполитического планирования. Это значит, что в ближайшее время (по китайским меркам ближайшее время – это 10-15 лет) мы столкнемся с резким увеличением «Китая» и всего «китайского» в несколько раз. Плюс, свои плоды принесут многотысячные студенты и школьники, получившие образования в КНР».
Продвижение китайских культурных проектов в Центральной Азии, с целью формирования положительного образа страны в глазах местного населения, предполагается посредством создания сети центров, в том числе и благодаря распространению на страны Центральной Азии опыта работы филиалов «Институтов Конфуция», действующего по всему миру. По словам Изимова «Проект по созданию за рубежом Институтов Конфуция курируется правительственной Канцелярией КНР по распространению китайского языка в мире. По данным за 2011 г. в 96 странах и регионах мира действовало 358 институтов и 500 классов Конфуция, в том числе в Азии — 65, Европе — 73, Америке — 51, Африке — 16, Океании – 6, в России 12. К 2020 г. планируется довести общее число Институтов Конфуция в мире до 1000. Институты Конфуция открываются при действующих за рубежом учебных заведениях. Благодаря широкой финансовой и кадровой поддержке из Пекина, Институты Конфуция способны предложить привлекательные условия для желающих изучать китайский язык. Как правило, обучение там стоит недорого».
Более «свежие» данные предлагают иные цифры. Согласно китайской прессе, ссылающейся на «Канцелярию государственной руководящей группы по распространению китайского языка за рубежом (Ханьбань)», на 2013 г. в Казахстане, Кыргызстане, Таджикистане и Узбекистане действуют 10 Институтов Конфуция и открыты 12 Классов Конфуция… В них обучаются около 23 тыс. студентов. И на территории России насчитывается 18 Институтов Конфуция, а также 4 Класса Конфуция».
Для культурной экспансии Китая в Центральную Азию создаются новые ведомства. В 2010 году в городе Урумчи открылась база государственной категории по распространению китайского языка в Центральной Азии, главные задачи которой заключается в оказании помощи в создании институтов Конфуция прежде всего в странах-членах Шанхайской организации сотрудничества, издании новых учебных материалов по китайскому языку, поощрении китайских преподавателей к работе за рубежом и привлечении иностранцев в Китай для изучения китайского языка.
Согласно кыргызстанской прессе, в 2015 году наблюдался рост числа школ Конфуция в этой стране. В мае 2015 г. в Бишкеке торжественно открыли класс Конфуция , 1 декабря 2015 Подписан меморандум о сотрудничестве между Академией госуправления и Институтом Конфуция, 2 декабря вышла публикация, гласящая о том, что в Кыргызстане открылся Центр китайского образования и культуры.
В феврале 2009 г. состоялось открытие Института Конфуция при Казахском национальном университете им. аль-Фараби при посредничестве Ланьчжоуского университета (КНР). Первые два института Конфуция были созданы в Астане и Алматы. Третий открылся на базе Актюбинского государственного пединститута. Согласно казахстанской прессе, в стране на декабрь 2014 года существовало 4 института Конфуция. Институты Конфуция созданы при КазНУ им.аль-Фараби (Алматы), ЕНУ им.Л.Н.Гумилева (Астана), Актюбинском государственном пединституте (Актобе) и КарГТУ (Караганда).
В 2015 году Китай пошел по пути «диверсификации» культурного влияния. Летом 2015 года в казахстанской прессе появилась информация о том, что на базе Казахского агротехнического университета имени Сакена Сейфуллина создадут Институт Конфуция в области сельского хозяйства. «Сегодня (19.06.2015) ректор вуза и его коллега из Синьцзянского аграрного университета подписали меморандум о создании института. На финансирование института ежегодно китайская сторона будет направлять около 80 тысяч долларов».
Китай продвигает культурное влияние в Таджикистане. 29 сентября 2015 года в Душанбе отметили «день института Конфуция». «Гвоздем программы», как пишут журналисты, стал праздничный концерт «Прекрасный Китай», в котором выступили преподаватели и ученики местного центра «Конфуция». Действия Китая в Таджикистане не ограничиваются столицей. 21 августа 2015 года институт Конфуция открылся в городе Чкаловске Согдийской области.
Открываются институты Конфуция и в Узбекистане. Первый был открыт в 2005 году в Ташкенте, второй в Самарканде летом 2014 г.
Таким образом, налицо усиливающаяся культурная экспансия Китая в регионе Центральной Азии. Нет сомнений в том, что она носит комплексный и долгосрочный характер. Открывающиеся китайские центры в долгосрочном плане призваны обеспечить беспрепятственное проникновение китайской экономической мощи в Центральную Азию вследствие чего регион будет «привязан» к Пекину сетью экономических и культурных нитей. Все это создаст принципиально иную платформу для продвижения китайских интересов в этом регионе. Нацеленность Пекина на улучшение имиджа Китая в Центральной Азии свидетельствует о росте потребностей поднебесной к доступу на рынки стран этого региона. Вместе с тем, несопоставимый дисбаланс экономических и демографических ресурсов Поднебесной со странами Центральной Азии может привести к кардинальным трансформациям региона. Государства Центральной Азии находятся в уязвимом положении, поскольку, располагаясь в непосредственной близости от КНР, имеют несоизмеримо меньшие ресурсы. С одной стороны, китайские инвестиции в инфраструктуру способны оживить экономику стран региона. С другой стороны, Пекин будет нацелен на реализацию собственных экономических интересов в регионе, а не на поддержку местных предпринимателей. По мнению исследователей Стокгольмского международного института исследований проблем мира, у китайских компаний, работающих в Центральной Азии, плохая репутация. Их часто обвиняют в том, что они предпочитают брать на работу китайцев-ханьцев, а не местных жителей, усугубляя проблему безработицы. Так же Пекин поступательно лоббирует интересы национального бизнеса в Центральной Азии, стимулируя политические элиты предоставлять китайскому деловому сообществу преференции зачастую в ущерб отечественному предпринимательскому сегменту. В этих условиях странам региона приходится балансировать, что бы не оказаться в существенной зависимости от внешнего игрока, но и не выпасть за борт трендовых трансформаций.
Дмитрий Плотников, кандидат политических наук