Казахстанские эксперты восприняли факты усиления регионального сотрудничества в Центральной Азии со сдержанным оптимизмом. Фундаментального сближения в формате интеграции, очевидно, ждать не стоит. Но расширение и усиление связей весьма вероятно.
2018 год специалисты часто называют поворотным в области активизации регионального сотрудничества стран Центральной Азии. В марте месяце в Астане состоялась рабочая консультативная встреча глав государств региона (четыре страны были представлены на уровне президентов, а пятую – Туркменистан — представляла в статусе официального посланника президента спикер меджлиса Акджа Нурбердыева). В подобном формате лидеры не контактировали более 10 лет. Также за последнее время укрепил двусторонние контакты со своими соседями Узбекистан.
Возможно ли странам Центральной Азии выработать в ближайшие годы единую общерегиональную стратегию и на чем она будет строиться? Реальны ли здесь полноценные интеграционные процессы с региональным акцентом? На эти и другие вопросы искали ответы участники заседания экспертного клуба «Мир Евразии» на тему «Центральная Азия в оптике будущего: динамика сотрудничества vs статика?», прошедшего в Алматы.
Как выживает регион?
Страны Центральной Азии, конечно, имеют вековую историю совместного сосуществования. Но, как мы знаем, все соседствующие страны мира ее имеют, и это не говорит еще об идеальных отношениях между многими из них.
Что касается интеграционных процессов, то далеко не все страны Центральной Азии стремятся в них окунуться. Узбекистан отдает предпочтение развитию двусторонних отношений со странами-партнерами. Также в регионе расположено уникальное государство Туркменистан, которое обрело нейтральный статус еще в 1995 году. Тогда Генеральная Ассамблея ООН приняла специальную резолюцию о постоянном нейтралитете, который накладывает на страну ряд обязательств, в числе которых неприсоединение к политическим, экономическим, военным союзам и блокам.
С одной стороны, Центральная Азия является молодым регионом, а интерес к нему в силу его ресурсной и стратегической привлекательности проявляют многие ведущие страны мира. В частности, это определяется межконтинентальной значимостью Центральной Азии для торговых и других связей между странами Европы, Ближнего Востока и Азии. Кроме того, в регионе наблюдается рост культурно-гуманитарного сотрудничества. Это дает предпосылки к разговорам о том, что межстрановое взаимодействие способно стать одним из приоритетов политической, экономической и социальной сфер жизни центральноазиатских государств. Но насколько демонстрируемые инициативы по сближению являются долговременными? Не может ли быть так, что через несколько лет о них позабудут?
К тому же, с другой стороны, Центральная Азия уже долгие годы страдает от ряда экспертных апокалипсических прогнозов. Причины тому, на первый взгляд, просты – новые независимые государства относительно молоды, Европа и Америка – основные центры по формированию мирового общественного мнения далеко, специалистов по региону мало. В страшилках относительно будущего Центральной Азии много геополитических словесных упражнений, своих и цитированных. В «затерянном» регионе видятся разные смыслы, свидетельствующие о якобы неизбежности разного рода потрясений. Часто слышны рассуждения о том, как мировые центры силы борются за влияние в Центральной Азии, в результате чего перекрещиваются интересы США, Европейского союза, Китая и России, а это ни к чему хорошему не приведет.
Правда, реальная значимость региона для мировой политики, пожалуй, преувеличена. К тому же государства Центральной Азии сами стремятся выпятить себя. Ведь их выживание на мировом политэкономическом рынке зависит не только от правильно настроенной многовекторности отношений с сильными мира сего, но и от собственных громких претензий.
Не секрет, что Центральная Азия занимает примерно 10% всего Азиатского континента и не имеет прямого выхода к Мировому океану. При этом она характеризуется малым количеством региональных организаций и интеграционных группировок. В этом смысле существуют совершенно противоположные регионы, например Африканский союз, задачи которого в определенной степени напоминают концепцию СНГ. Казалось бы, Африка довольно разная. И тем не менее в Африканский союз входят все государства континента, а их 55. Даже Казахстан в этом союзе, единственный из стран Центральной Азии, имеет статус наблюдателя. Более того, в 2016 году члены Союза представили единый паспорт, который позволит в будущем организовать безвизовый режим между всеми странами-членами. И это далеко не единственное интеграционное объединение на Черном континенте.
Многие экономически неразвитые страны Африки осознают, что для них интеграция позволяет достичь больших результатов. Но в Центральной Азии ряд стран предпочли опираться на самодостаточность. Разве что Кыргызстан и Таджикистан, самые бедные в регионе, проявляют активность по поводу интеграционной повестки, потому что понимают, что им выжить так легче, можно получить бонусы от вступления в ту или иную организацию. Например, Таджикистан, благодаря ОДКБ, эффективно решает вопросы безопасности.
«В выступлениях президентов Казахстана, Узбекистана, Кыргызстана, Таджикистана и в обращении президента Туркменистана, зачитанного спикером меджлиса, в основном говорилось о сотрудничестве, а не об интеграции. Подчеркивалась необходимость наполнять его конкретным содержанием и при этом укреплять атмосферу взаимного доверия и уважения», – отметил Владимир Павленко из Казахстанской коммуникативной ассоциации.
Когда ждать перемен?
«Очень интересно было наблюдать, когда в ходе мартовской встречи в Астане поднимали вопрос по воде», – подчеркнул В. Павленко. Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев тогда предложил отделять прагматическое решение водных проблем в Центральной Азии от политики. Для этого выработать определенный механизм и придерживаться этого правила при разрешении спорных вопросов между странами региона по водной проблеме. И все участники встречи согласились с этим предложением.
«Экспертам стоит взять на заметку этот момент, потому что, вероятно, это закладка одного из сценариев, определяющего, какой будет Центральная Азия в будущем», – считает эксперт.
На встрече в Астане говорилось об общих угрозах. Президент Казахстана отметил, что в связи с тем, что ИГИЛ потерпело поражение в Сирии, граждане Центральной Азии возвращаются домой. При этом возвращаются они с боевым опытом, в том числе опытом организационным. Помимо этого они владеют конкретными навыками и умениями по ведению пропаганды радикальных идей. Более того, являясь формально гражданами различных стран Центральной Азии, многие из них считают себя гражданами халифата.
«Таким образом, усиливается конфликтный потенциал, и вопросы безопасности в регионе выходят на новый качественный уровень. Это требует тесного сотрудничества и взаимодействия всех стран Центральной Азии», – уверен В. Павленко.
И еще один момент – наркотрафик и наркобизнес. Актуализировалась эта тема после 2001 года. Борьба с наркомафией ведется. Но на современном этапе она требует принципиально новых консолидированных усилий всех стран региона. Аналитики с тревогой отмечают, что уже сформировалась наркократия, и в органы власти на различных уровнях пытаются проникнуть представители международного сообщества наркобизнесменов. Большую озабоченность вызывает распространение наркоидеологии.
«Вспоминаю наши мероприятия последних лет, и становится понятно, что экономическое сотрудничество не выходит в нужной мере, гуманитарное обвалилось, мало общих интересов у молодежи, водно-энергетическое сотрудничество, которое мыслилось как основа (вроде Европейского объединения угля и стали), не получилось. Самая последняя тема – это традиционные и нетрадиционные угрозы безопасности в виде терроризма, нестабильности Афганистана, наркотрафик. Она стала рассматриваться в качестве возможной основы для сближения позиций. Сейчас эта угроза в связи с деятельностью ИГИЛ переформатировалась. Но все равно в качестве фактора для объединения региона пока не сработала», – считает президент ОФ «Центр социальных и политических исследований «Стратегия «» Гульмира Илеуова.
Сергей Козлов, заместитель главного редактора газеты «Московский комсомолец в Казахстане», напомнил, что первый региональный союз был создан еще в середине 1990-х годов. Это был союз Казахстана, Кыргызстана и Узбекистана, образованный на основе договоров между странами. В 1998-м к нему присоединился Таджикистан, и организация стала называться Центрально-Азиатским экономическим сообществом.
«Помню, что когда собирались Нурсултан Назарбаев, Ислам Каримов и Аскар Акаев, то президент Казахстана всегда сидел в центре. Со стороны казалось, что у Каримова было сложное восприятие Акаева. Каримов всегда говорил как бы в пику. Ряд наблюдателей связывали проблемы в работе этого союза именно с позицией Каримова. Гадали, что зависит от его личных качеств, а что в его позиции исходит из глубинных экономических и политических, этнических интересов своей страны. Ныне Каримова не стало, и что-то сдвинулось», – говорит С. Козлов.
Есть неопровержимый фактор – географический. Все страны связаны одним регионом, языковой общностью, религиозной. Постсоветская элита вышла из общей советской школы, воспитана одной страной. Казалось бы, сохранить какую-то кооперацию легче легкого. Но оказалось, что проще разойтись. И начались серьезные, порой непреодолимые противоречия.
«Потому что они были решаемы, лишь когда во главе была Москва. Былое взаимодействие не восстановить. Таджики и кыргызы никогда не откажутся от своей монополии на снабжение региона водой, а Узбекистан не захочет от этого быть зависимым», – считает С. Козлов.
Эксперт также предполагает, что все изменится, быть может, к 2030 году. Тогда придет новая политическая элита, для которой политика нынешних лидеров, их ценности будут не всегда понятны. Что-то будет меняться даже гораздо раньше, в том числе в зависимости от внешних факторов. «В Китае, например, противоречивые процессы идут. Неизвестно, как будет работать с регионом Запад. На кооперацию в Центральной Азии будет влиять либо внешняя угроза, либо те изменения, которые будут происходить в Китае, России, ЕС и США. От этого и страны региона будут меняться», – перечисляет эксперт.
Единство – дело непростое
Александр Губерт, старший преподаватель кафедры «Государственная и общественная политика и право» университета AlmaU, также считает, что имеются объективные предпосылки, которые диктуют сотрудничество, и если они окажутся слабее личностных противоречий, то интеграции не будет, о серьезном объединении говорить не стоит.
«Не развивая экономику и промышленность, все наши страны рискуют остаться сырьевыми придатками и не смогут усилить свои позиции. Поэтому есть надежда, что географическое преимущество сыграет свою роль в интересах всех стран. Транспортные коридоры, которые пока не работают, должны заработать. И это в общих интересах», – говорит эксперт.
«Центральная Азия – формирование случайное и несистемное. Это понятие впервые было зафиксировано на Ташкентской встрече глав государств, прошедшей в январе 1993 года, когда, собственно, и было закреплено название «Центральная Азия»», – заявил профессор Казахстанско-Немецкого университета Рустам Бурнашев. – Никаких оснований для фундаментальной интеграции нет. Есть такие ограничители, как, например, ЕАЭС. Невозможно проводить интеграцию пяти стран Центральной Азии, когда две из них входят в ЕАЭС. Экономическая консолидация не получается. Ну или ОДКБ – не все страны входят в пространство этой организации. Соответственно, региональная военная политика является несогласованной. Но с точки зрения расширения возможностей взаимодействия пяти стран я был бы более оптимистичен. В какой-то степени в связи с изменениями в Узбекистане. В какой-то степени в связи с изменениями экономической конъюнктуры для стран, экспортирующих природные ресурсы».
Бесспорно, что наибольший успех в отношениях стран Центральной Азии пока имели и имеют двусторонние договоры. Тем не менее контуры новой внутрирегиональной политики все же вызывают сдержанный оптимизм. Четкая артикуляция каждой из стран своих интересов в регионе (как это сделал Узбекистан, а ранее и Казахстан), посильная помощь и поддержка, демонстрация добрых политических намерений – все это облегчает решение многих проблем. Хотя интеграция в Центральной Азии – дело совершенно непростое.
«Пока рано говорить о центростремительных процессах в Центральной Азии, – резюмирует политолог, главный редактор информационно-аналитического центра Caspian Bridge Замир Каражанов. – За неимением лучшего оптимальным вариантом остается сохранение статус-кво. В этом случае события и процессы, протекающие в регионе, носят предсказуемый характер. Есть и еще один сценарий развития событий для региона, это – проект с условным названием «от Владивостока до Лиссабона». Его еще часто называют «Большой Евразией». В отличие от предыдущих вариантов, он не включает в себя «полюсов влияния» (Китай, Россию, США или Европейский союз), он не однополярный и не моновекторный. Условием для его реализации выступает заинтересованность евразийских стран и равноправное сотрудничество. И самое интересное, что центральноазиатским государствам ничего не надо будет предпринимать, так как все сделают за них другие страны. Не это ли качество было отличающим фактором развития нашего региона?»
_________________
Фото А. Мурзанова
Источник: Портал «Ритм Евразии»